Брось вызов судьбе - пусть подавится. (С) NN.
Название: Сплетение…
Фэндом: Weiss Kreuz
Рейтинг: R
читать- Где она?! – яростный вопль аловолосого наследника Такано-гуми сотряс, казалось бы, всю больницу. – Где моя сестра?!
Белый, как альпийский снег в высокогорье, врач начал было оправдываться и объяснять что-то, но страх парализовал его до такой степени, что язык едва ворочался, а отсюда постоянные запинки и повторения одной и той же фразы не по разу. Эх, Ран, если бы ты слушал, ты даже вниманием не удостоил этого мелкого и испуганно трясущегося человечка. Да-да, к сожалению, такое случается слишком часто: одержимые чем-то или кем-то мы просто выжигаем из поля зрения любое проявление заботы или страха со стороны других – мы просто зацикливаемся на СВОЕЙ боли, на СВОИХ страданиях, на СВОИХ переживаниях. Такие люди часто раздражаются (да что там говорить, мы все так поступаем), теряют самообладание из-за абсолютнейших пустяков и голос разума уходит за кадр, и мы не слышим его. А следовали бы, поскольку сей голос стучится в наше сознание, хоть и часто, но отнюдь не из праздного любопытства.
«Малышка, куда же ты могла пойти?» - вопрошало его сознание. А то ты сам не знаешь, Ран? Она же убежала, нет, не убежала – сбежала. Ая сбежала от тебя, от твоих страшных глаз, от твоей уничтожающей все страсти. Ты сам напугал ее.
Но давайте вернемся немного назад, чтобы понять, что же все-таки произошло…
…Неделю назад Ая все же вышла из комы. Медленно, но верно врачи уводили девушку с опасного карниза, на котором та балансировала последние десять дней. Мастера скальпеля и реанимации словно уговаривали ее, прельщали жизнью, отворачивали, отвлекали. Ран не отходил от нее, от своей маленькой сестрички, почти никогда, шепча всяческую бессвязную чушь, которую и не нужно слушать, поскольку воспринимаешь само настроение, саму тональность, звук голоса – речь здесь не важна.… И вот на десятый день бессонного бдения; на десятый день та трепетная, самоотверженная забота, которой посвящал себя Ран, дала плоды. Ночью ресницы, густые длинные ресницы его сестренки затрепетали и веки, дрогнув, слегка приподнялись.
Взгляд самурая впился в слегка осунувшееся, и от того заострившееся, личико сестренки. Она смотрела на него, видимо, еще не осознавая, где находится: сон это, или уже нет. Что ж, не прошло и минуты, как губы девушки слегка дрогнули, приподнимаясь в улыбке.
- Ран… - она не просила, не звала, она просто произнесла его имя, но сделала это с такой трогательной и нежной любовью. Так могут произносить имена лишь те, кто видят перед собой того, кого искренне рады видеть.
Аловолосого бросило в жар. Ая была такой трогательной, такой милой… такой хрупкой. Стало трудно дышать. Сколько же ты будешь мучить меня, малышка? Перестань так улыбаться, иначе я сорвусь.… Нет, нужно держать себя в руках!.. Легко сказать, но ведь ты же сам знаешь, что раньше, когда рядом с ней был Кен, ты мог обратить свою страсть в невероятную ненависть к тому, кто занимает место, которое твое по праву, но теперь, когда его нет (странно, почему дядя так и не приказал начать поиски внука?).
Ран не смог сдержать себя, его самообладания хватило всего на неделю. Он не смог…
- Ран, ты пугаешь меня! – Ая билась в его руках, словно маленькая птичка, угодившая в силки страшного птицелова. – Пожалуйста, отпусти…
Слезы катились из глаз, когда старший брат склонился к ее губам и медленно, смакуя каждое мгновение этого волшебного поцелуя, пытался остановить мгновение. Одна его рука прижимала девушку к кровати, вторая же свободно скользила по упругой груди сестры.
- Отпусти меня… - слезы… она же плачет, Ран! Она плачет из-за тебя! Почему ты не увидишь этого? Почему не остановишься? Почему ты причиняешь ей боль? Ты же любишь ее.… Разве ты правильно поступаешь?
…В коридоре что-то упало и стукну в дверь палаты, и волей-неволей Рану пришлось, путь медленно и с неохотой, но все же отстраниться от Аи. Девушка, получив долгожданную свободу, испуганно забилась под одеяло, отгораживаясь им, словно каменной стеной.
В ту же минуту в палату вошел Такано-сама…
Ёджи в очередной раз страдальчески возвел глаза к потолку и терпеливо досчитал до пяти, потом еще до пяти, когда цифра достигла тридцати, некое подобие спокойствия все же восстановилось, но упрямство маленького существа сидящего передним так просто не сломить.
- Я тебе уже десять раз повторил, что тебе НУЖНО идти на этот прием.
- Я не хочу.
- Почему?
- Не знаю.
Вот так и заканчивались все их споры. Постоянное «Не хочу», вечное «Не знаю». Что такое происходит с его мальчиком? Тьфу ты! Опять он называет его так. Что это? Жалость? Или сочувствие? Мыслить в этом направлении без раздражения было не возможно, поэтому лучше поскорее уйти и не хлопнуть дверью, чтобы не напугать его. Лучше всего просто посидеть в гостиной.
- Ёджи-сан? – сиделка Наги, скромно потоптавшись на пороге, все же решила войти.
- Что-то случилось, Ая-тян?
Улыбка, которую он послал ей, могла бы сразить наповал даже самую искушенную красотку, но эта кроткая красавица только мило покраснела. Нда… похоже, что его чары на нее попросту не действуют, а жаль: иметь в списке своих побед такую вот принцессу было бы отнюдь не зазорно. Как там бывает в сказках? Любовные чары не действуют на тех, кто по-настоящему влюблен? Что ж, можно только позавидовать тому счастливчику, который завоевал ее сердце. Как только отыщет этого щенка – сразу же пожмет ему руку. Почему найдет? Да просто этот парень вздумал исчезнуть, а отказать такой девушке, да к тому же еще и верной было бы просто кощунством.
- Я поговорила с Наги и он… - девушка запнулась.
- Говори я слушаю, - непроизвольно мышцы Кудо напряглись, как перед дракой.
- Он не поедет.
- Почему?
- Я не могу сказать…
Еджи раздраженно затянулся. И вот так всегда. Сговорились они что ли?
Наги неуверенно сделал несколько шагов. Чем-то это ему напоминало игру в жмурки, вот только повязку с глаз снять не было никакой возможности. В последнее время он все реже находился в обществе незнакомца.… Почему? Возможно, он боялся, а возможно и потому, что слишком сильно привязался к этому человеку. Так странно, они знакомы чуть больше трех недель, еще и месяца нет, а Наги почти полностью зависит от него, даже Ая не помогает. Нет, это не странно это страшно…
- Наги, - нежный голос Аи как обычно ласкал слух, - ты сам себя мучаешь. Еджи-сан, действительно, хочет помочь. Это же лучший офтальмолог.
- Если я расскажу тебе, обещай, что он ничего не узнает? – если бы он мог видеть, то обязательно бы встретил ее сочувствующий взгляд с примесью недоумения. Наги, конечно же, она сохранит твою маленькую тайну, ведь это твоя тайна, да?
- Хорошо, - она не лжет, Ая вообще не любит и не умеет лгать.
- Я хочу остаться слепым навсегда, - он сжался, втянув голову в плечи, словно опасаясь, что его ударят за такие слова.
- ЧТО? – девушка пораженно ахнула.
- Тогда Кудо Еджи-сан всегда будет заботиться обо мне, он будет рядом, - еще сильнее вжав голову в плечи, пролепетал мальчик.
- Наги, это эгоизм, - нет-нет, не бойся, она не ударит, не обвинит, не оттолкнет, она просто осуждающе покачает головой, но этого ты тоже не увидишь.
- Пусть. Я хочу быть с ним рядом. Он… он нашел меня, отвел в больницу, заботился обо мне, привел тебя. Это… мне… я чувствую себя обязанным ему, мне неудобно, - румянец двумя бледно-розовыми пятнами окрасил выступающие скулы на худом лице.
- Наги… - она приобняла его и аккуратно усадила на кровать. – Ты мучаешь не только себя, но и его. Еджи-сан искренне заботится о тебе.
Ты же не маленький, но почему в тебе столько детской требовательности, что было с тобой в твоей прошлой жизни, до похищения? Как с тобой обращались? Почему ты лжешь, нам о том, что не помнишь? Ты же помнишь, ты все помнишь. Наги, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу тебя. Есть в тебе что-то, что так сильно напоминает мне Кена, вот только что? Взгляд пустых, но все еще таких несчастных глаз? Угловатое телосложение? Неуверенность в жизни? Страх доверия, потому что те, кому ты доверишься, могут предать? Кен и ты, Наги, вы так похожи… разве что возраст у вас разный. Два диких зверька в страшном мире людей…
- Я не хочу доставлять ему хлопоты, - ну вот, опять этот несчастный голос. Забудь ты об этой страшной интонации.
- Ты сам себе противоречишь, - девушка вновь сделала попытку переубедить своего подопечного, это неправильно, что он готов повесить на себя всех собак. – Еджи-сан всегда очень переживает, когда спрашивает о тебе. Почему ты, желая быть с ним рядом, продолжаешь говорить, что у тебя все в порядке.
Почему ты только все усложняешь? Ведь та ноша, что взвалил на свои плечи Кудо Еджи-сан и так практически непосильна. Ты же не можешь сам позаботиться о себе, и до моего появления, ему приходилось всегда быть рядом с тобой: мыть тебя, гулять с тобой, кормить. Перестань быть таким скрытным. Что у тебя на спросишь – все в порядке, пусть на самом деле у тебя урчит в животе от голода и болит голова, но для заботящегося о нем все хорошо, ничего не нужно, спасибо за беспокойство.
- Но есть же ты… - как наивно… как глупо… ты так и не понял, малыш.
- Я всего лишь помогаю, но зависишь ты от него… - она не лгала, просто заботилась о нем, не в праве требовать ничего в замен.
- Еджи-сан… - темноволосый подросток в несколько великоватом ему халате, явно с чужого плеча, чуть сильнее сжал ладонь сопровождающего его красавца-блондина, - там кто-то плачет… - тонкая ручка махнула в сторону густых деревьев.
Блондин вздрогнул, словно этот легкий жест, будучи неожиданным, оторвал его от каких-то своих мыслей, когда витаешь где угодно, но не на земле, размышляя о приземленных мечтаниях и действиях. Голубые глаза метнулись в направлении указанном рукой подростка, методично обшаривая кусты, ветки, толстенные стволы деревьев. Так, кажется, тонкая ладошка все же указывает на то широкое дерево, крону которого все равно не удастся просмотреть ни с дальнего расстояния, ни, тем более, в близи.
- Постой здесь…
В голосе у Кудо вдруг блеснул металл. Нет, Наги не мог этого увидеть, но яркий красочный образ. Такими обычно рисуют настоящих полицейских в детективах. Было что-то в этом голосе от собаки-ищейки, когда она из всего огромного клубка запахов вытягивает нужную ниточку и срывается с места, несясь по ней, как по хорошо протоптанной дороге.
Уже у самого ствола, который обхватить смогли бы только два человека, детектив увидел свисающую полу больничного халата и стройную ножку.
- Что-то случилось? – этот вопрос был задан без всякой иронии, но таким тоном, что не ответить на него было нельзя.
- Ничего… - сдавленно, словно стараясь не выдать того, что только что плакала, девушка (а уж поверьте чутью бывалого плейбоя это точно была девушка) сидевшая на одной из ветвей, все же сорвалась и судорожно вздохнула. Что же произошло? Так вздыхают только те, кто проплакал не переставая около часа.
- Что-то же случилось.… Просто так никто не плачет.
- А я плачу! – снова тот самый судорожный вздох. О нет, это что? Всхлип? О нет…
- Пожалуйста, только не плач… - Еджи, как и многие мужчины, совершенно терялся, когда в его присутствии плакали девушки. В таких страшных ситуациях, он просто не знал, куда деть руки, что делать, как успокоить. В конце концов, блондин терял терпение, раздражался (но не на них, а на себя) и срывал свое раздражение на плачущих, хотя следов ало бы и держать себя в руках.
Нет, так продолжаться не может, чего доброго он опять сорвется на ни в чем не повинной девушке, а потом еще неделю будет ходить, и материть себя последними словами. Нет, определенно, нужно просто взять себя в руки, а для этого надо видеть лицо той, что так надрывно плачет. Так, судя по положению ноги, девица не так уж и высоко. Правда, попытка всего одна, но что поделаешь.
- Ты сама спустишься, или мне тебя стащить?
Видимо, в его голосе позвучало что-то, что успокоило ее.
- Я… не могу, я зацепилась… - смущенно призналась она.
- Ну и что? Дерни хорошенько и все.
- Но это юбка… - уже прошептала девушка.
- Да какая разница. Слезай, а то я сам сюда не залезу.
Послышался треск разрываемой ткани, и к уже свесившейся ноге присоединилась вторая. Ого, да у девочки прекрасная фигурка!
- А вы меня поймаете? – она что думает он из вредности разожмет руки в последний момент?! Да за кого эта несчастная плакса его принимает?!
- Поймаю, будь уверена.
- Ладно… - незнакомка еще плакала, но, видимо, все же решила, что жесткий сук не слишком удобный насест.
Не дожидаясь ее дальнейших действий, Еджи схватил ее на щиколотку и резко дернул на себя. Коротко вскрикнув, девушка рухнула прямо ему на руки, даже не взвизгнув, правда еще сильнее расплакалась, мертвой хваткий вцепившись в блондина.
- Пожалуйста… заберите меня… я буду готовить… убирать… я все сделаю… только заберите… меня, - шептала она, захлебываясь слезами.
Такая забавная, в разорванной юбочке, в испачканном больничном халате, с двумя растрепанными косичками. Было в ней что-то забавное и испуганное. Какая-то свинья посмела напугать ее, да так, что она доверилась первому же, кто сдернул ее с дерева.
- Еджи-сан… - Наги неуверенно коснулся его плеча и это стало решающим аргументом, все равно и нужна кухарка и сиделка, чтобы было легче справляться с делами, как удачно, что стоило им только собраться уйти из этой больницы, как им на голову свалилась эта удача в лице заплаканной девчонки.
- Как тебя зовут? – нежно спросил он.
- Ая…
Эх, Кудо Еджи, назвался богадельней – пожинай плоды.
С тех пор, прошло уже три недели, и страшные воспоминание потонули в каждодневных заботах о практически беспомощном слепом подростке, который в упор не замечал того желания помочь ему со стороны своего «опекуна». Ая уже и не знала, что ей такого сделать, чтобы отношения между этими двумя перестали, наконец, топтаться на одном месте и перешли в другую стадию. И вроде бы все к этому и шло. Однажды, проходя утром мимо спальни Кудо, девушка не удержалась и заглянула. Открывшаяся ее взгляду картина сначала повергла девушку в шок, но она не могла не улыбнуться, глядя на то, как трогательно Наги уткнулся в плечо блондину. Но конечно, девушка не знала, что измученный постоянными ночными кошмарами, страхами, воспоминаниями о той боли, том унижении, что довелось пережить этому ребенку, тогда в плену, когда его не однократно насиловали. Когда, холодная ухмылка на лице дяди выворачивала на изнанку, когда страх становился настолько нестерпимым, настолько ужасающим, что все внутри замирало, оставляя одно-единственное желание: умереть. Ты кричал, ты умолял, ты подчинялся.…
- Я могу убить твоего никчемного братца, Наги… - нет, прошу только не Оми! Оми ни в чем не виноват!
Ая не знала, что Еджи знал об этих кошмарах, но его малейшая попытка успокоить пресекалась просто физической волной того страха, что не давал спать Наги по ночам. Мальчик боялся всего: рук Еджи, его прикосновений, его слов. Умом слепой понимал, что все, что хочет от него заботящийся о нем мужчина, это просто помочь, просто прогнать тот ужас, чья паутина коконом свернулась вокруг тебя, но ты все же боялся, держал его на расстоянии, просто потому, что так спокойнее, так легче, так… проще. Но это «проще» не стало панацеей, ведь ты все-таки пришел, пришел к нему ночью, пришел сам, на ощупь, вдоль стены, спотыкаясь на каждом шагу, ты все же пришел сам и аккуратно лег поверх одеяла. И страхи сразу рванулись от тебя в рассыпную, так брызгает в разные стороны тьма, когда зажигаешь свет; и ты прижался к этому свету, чтобы не думать о прошлом…
Ая этого не знала, но все же почувствовала, что между этими двумя за все время их короткого общения протянулось что-то вроде тонкой нити доверия, нити, которая никогда не оборвется и она не позволит ей оборваться.
Дверь резко распахнулась, выбив девушку из калейдоскопа воспоминаний. Ей одного взгляда на Еджи хватило, чтобы понять: и у красавцев-блондинов тоже бывают приступы раздражения. Все прекрасно было видно по несколько «задушенному» между зубами фильтру, скорее всего это была не первая сигарета, да к тому же с травкой, потому что глянув в расширенные зрачки хозяина квартиры Ая впервые за несколько недель испытала знакомое чувство панического страха… как… как тогда, когда Ран…
- Ая, детка, выйди, пожалуйста, - о Ками-сама, да он пьян!
- Еджи-сан, я не думаю, что…
- Я, кажется, сказал, чтобы ты вышла, - бросил он через плечо, этому тону девушка не могла не подчиниться.
«Прости, Наги», - прошептала она со вздохом, прежде чем дверь за ее спиной закрылась.
- Малыш, может все же хватит? – обманчиво мягко начал блондин, приближаясь к креслу подопечного.
- Я… мне правда ничего не нужно… - пролепетал ребенок, вжимаясь в спинку.
- Малыш, - пахнуло табаком и спиртным, но это отнюдь не было неприятно, запах сигарет имел приятный кофейный оттенок, а что касается выпивки, то Еджи никогда не пил дешевых подделок, только дорогостоящий виски, - ты меня уже порядком достал…
И тут губы блондина завладели ртом мальчика. Виски, табак, странный привкус шоколада… Искушение, которое невозможно перебороть.… Кудо должен был остановиться, но не смог бы сделать этого при всем своем желании, в голову ему ударили травка и выпитое. Он бы не смог остановиться, пока не почувствовал, что страх сковал Наги по рукам и ногам…
Это естественно, но… K’so! Ребенку наложили швы на… ну в общем кроме раскроенного черепа, сотрясения мозга, потери зрения и побоев, мальчик был еще и изнасилован.… За годы работы в полиции блондин повидал многое, но, сдав значок и получив удостоверение частного детектива, как-то размяк, расслабился и… как гром среди ясного неба! Почему-то Кудо сам испугался, испугался до такой степени, что вдруг почувствовал себя… грязным. Как он мог, вот так просто взять и… да он еще хуже тек, кто.… Даже думать об этом противно!..
- Прости, малыш…
Наги вздрогнул и… обнял его, доверчиво прижавшись к своему опекуну…
- Кто вы? – испуганный голос и стеклянный каштановый взгляд еще по старой привычке забегал по стенам.
Мальчик сидел на кровати. Бледный, хрупкий, ранимый, беззащитный.… Что-то похолодело внутри у Еджи. Малыш, он же совсем еще мальчик. Сколько ему? Десять? Тринадцать лет? Нет, скорее всего, только десять.… Да какая скотина.… У какой мрази поднялась рука на этого ребенка.
- Пожалуйста, скажите… Кто здесь?.. – страх… мальчик боялся. Кого ты боишься, малыш? Кто же сделал это с тобой?
- Здравствуй… - Еджи старался придать своему голосу как можно больше мягкости. Все желание не обидеть, он вкладывал в голос.
- Кто это? – вздрогнув всем телом, мальчик забился в угол кровати, его пальцы судорожно комкали простыню.
- Можешь называть меня Еджи – я буду присматривать за тобой, - это не была ложь, Еджи действительно решил взять на себя заботу о нем.
Слепой мальчик молчал. Детектив сделал шаг в сторону кровати. Шорох насторожил ребенка. О Господи.… Кто же так напугал тебя, малыш? Ты же всего боишься.… Так хочется коснуться твоей темноволосой головки, хочется успокоить. Да, это страх. Еджи боялся, боялся напугать его еще сильнее.
- Как тебя зовут, малыш? – мягче, мягче голос, плейбой, он же боится тебя!
- Наги… - пауза была долгой, настолько долгой, что Кудо уж было решил, что подопечный, которого все в больнице называли его младшим братом, так и останется закрытым, спрятавшимся от всего мира, в своей прочной раковине, но все же ребенок заговорил, заговорил с ним…
- Рад знакомству, Наги… - и Еджи все же положил свою ладонь на голову подростка. Тот сперва напрягся, но вскоре плечи расслабились, и тот доверчиво прижался к блондину.
- Доволен? – Такано-сама вперил взгляд в племянника. – Ты просто неудачник, Ран. Ты просто несдержанный неудачник!
Удар. Еще удар. Старик своей тяжелой рукой, упиваясь своей силой, хлестал Рана по щекам. Да, ему всегда нравилось мучить, он любил, когда его бояться.
Аловолосый терпел. Это привычка. Да, это привычка. Самурай привык терпеть побои, но только те, что отвешивал ему дядя, потому что знал: пока ему со стариком не справиться. Но еще придет его время, он еще отомстит и сам, своими собственными руками, придушит этого старого психа. Скорей бы… скорей бы.
- Ты несдержанный, похотливый самец! Ты только и можешь думать о том, как затащить собственную сестру в постель.
- Почему Кен смог это сделать, а мне нельзя? – и кто из вас двоих еще сумасшедший, Ран? Кто, скажи мне?
- Да потому, что Кен мой внук! – пена выступила в уголках губ Такано-сама, в правом глазу лопнул сосудик и бело-голубой белок налился кровью.
- Вы же ненавидите его… - холодность, холодное бешенство против яростного бешенства способного убить…
- Ненавижу? – это слово озадачило старика. – Нет, я не ненавижу Кена.… Кен слишком похож на своего отца.… Нет, Кен прекрасен, его тело совершенно. Он сокровище, он сокровище без изъяна, которое нужно хранить и лелеять…
- Но он с изъяном… - ты же издеваешься над сумасшедшим, Ран. Неужели тебе не страшно?
- Нет! – ярость ударила с новой силой. – Не смей так говорить о моем сыне! Он идеален! Кен идеален!
Удар. Еще удар. Трость с витым набалдашником, стоявшая у кресла с хрустом впилась в руку. В правую руку.… Боль вспышкой взорвала сознание и только одна мысль забилась в голове: «Он сломал мне руку.… Я убью тебя за это…» Град ударов. Острая ненависть.… Злость и слабость.…
Злиться на сумасшедшего не стоит, Ран. Ты разве не видишь этого безумного взгляда? Его глаза с расширенными зрачками смотрят и не видят. Такано-сама где-то в своем мире, где его любимый сын, убитый его же собственной рукой, сливается в один образ с Кеном. Кен, на свою беду так похожий на отца, становится тому заменой.… Старик уже давно сошел с ума, Ран. Ты разве не знал? Разве ты не видел?..
- Кен… сынок… - тихо шепчет Такано-сама, баюкая на руках фотографию, где каштанововолосый мужчина улыбается, обнимая красивую девушку с ребенком на руках. Женщину старик тоже убил… задушил своими руками. Кен принадлежит только ему.… На фотографии красным крестом перечеркнуты ребенок и девушка.… А тот кто остался… Отец Кена, но не сам Кен…
Конец шестой главы.
Фэндом: Weiss Kreuz
Рейтинг: R
Глава 6.
читать- Где она?! – яростный вопль аловолосого наследника Такано-гуми сотряс, казалось бы, всю больницу. – Где моя сестра?!
Белый, как альпийский снег в высокогорье, врач начал было оправдываться и объяснять что-то, но страх парализовал его до такой степени, что язык едва ворочался, а отсюда постоянные запинки и повторения одной и той же фразы не по разу. Эх, Ран, если бы ты слушал, ты даже вниманием не удостоил этого мелкого и испуганно трясущегося человечка. Да-да, к сожалению, такое случается слишком часто: одержимые чем-то или кем-то мы просто выжигаем из поля зрения любое проявление заботы или страха со стороны других – мы просто зацикливаемся на СВОЕЙ боли, на СВОИХ страданиях, на СВОИХ переживаниях. Такие люди часто раздражаются (да что там говорить, мы все так поступаем), теряют самообладание из-за абсолютнейших пустяков и голос разума уходит за кадр, и мы не слышим его. А следовали бы, поскольку сей голос стучится в наше сознание, хоть и часто, но отнюдь не из праздного любопытства.
«Малышка, куда же ты могла пойти?» - вопрошало его сознание. А то ты сам не знаешь, Ран? Она же убежала, нет, не убежала – сбежала. Ая сбежала от тебя, от твоих страшных глаз, от твоей уничтожающей все страсти. Ты сам напугал ее.
Но давайте вернемся немного назад, чтобы понять, что же все-таки произошло…
…Неделю назад Ая все же вышла из комы. Медленно, но верно врачи уводили девушку с опасного карниза, на котором та балансировала последние десять дней. Мастера скальпеля и реанимации словно уговаривали ее, прельщали жизнью, отворачивали, отвлекали. Ран не отходил от нее, от своей маленькой сестрички, почти никогда, шепча всяческую бессвязную чушь, которую и не нужно слушать, поскольку воспринимаешь само настроение, саму тональность, звук голоса – речь здесь не важна.… И вот на десятый день бессонного бдения; на десятый день та трепетная, самоотверженная забота, которой посвящал себя Ран, дала плоды. Ночью ресницы, густые длинные ресницы его сестренки затрепетали и веки, дрогнув, слегка приподнялись.
Взгляд самурая впился в слегка осунувшееся, и от того заострившееся, личико сестренки. Она смотрела на него, видимо, еще не осознавая, где находится: сон это, или уже нет. Что ж, не прошло и минуты, как губы девушки слегка дрогнули, приподнимаясь в улыбке.
- Ран… - она не просила, не звала, она просто произнесла его имя, но сделала это с такой трогательной и нежной любовью. Так могут произносить имена лишь те, кто видят перед собой того, кого искренне рады видеть.
Аловолосого бросило в жар. Ая была такой трогательной, такой милой… такой хрупкой. Стало трудно дышать. Сколько же ты будешь мучить меня, малышка? Перестань так улыбаться, иначе я сорвусь.… Нет, нужно держать себя в руках!.. Легко сказать, но ведь ты же сам знаешь, что раньше, когда рядом с ней был Кен, ты мог обратить свою страсть в невероятную ненависть к тому, кто занимает место, которое твое по праву, но теперь, когда его нет (странно, почему дядя так и не приказал начать поиски внука?).
Ран не смог сдержать себя, его самообладания хватило всего на неделю. Он не смог…
- Ран, ты пугаешь меня! – Ая билась в его руках, словно маленькая птичка, угодившая в силки страшного птицелова. – Пожалуйста, отпусти…
Слезы катились из глаз, когда старший брат склонился к ее губам и медленно, смакуя каждое мгновение этого волшебного поцелуя, пытался остановить мгновение. Одна его рука прижимала девушку к кровати, вторая же свободно скользила по упругой груди сестры.
- Отпусти меня… - слезы… она же плачет, Ран! Она плачет из-за тебя! Почему ты не увидишь этого? Почему не остановишься? Почему ты причиняешь ей боль? Ты же любишь ее.… Разве ты правильно поступаешь?
…В коридоре что-то упало и стукну в дверь палаты, и волей-неволей Рану пришлось, путь медленно и с неохотой, но все же отстраниться от Аи. Девушка, получив долгожданную свободу, испуганно забилась под одеяло, отгораживаясь им, словно каменной стеной.
В ту же минуту в палату вошел Такано-сама…
* * *
Ёджи в очередной раз страдальчески возвел глаза к потолку и терпеливо досчитал до пяти, потом еще до пяти, когда цифра достигла тридцати, некое подобие спокойствия все же восстановилось, но упрямство маленького существа сидящего передним так просто не сломить.
- Я тебе уже десять раз повторил, что тебе НУЖНО идти на этот прием.
- Я не хочу.
- Почему?
- Не знаю.
Вот так и заканчивались все их споры. Постоянное «Не хочу», вечное «Не знаю». Что такое происходит с его мальчиком? Тьфу ты! Опять он называет его так. Что это? Жалость? Или сочувствие? Мыслить в этом направлении без раздражения было не возможно, поэтому лучше поскорее уйти и не хлопнуть дверью, чтобы не напугать его. Лучше всего просто посидеть в гостиной.
- Ёджи-сан? – сиделка Наги, скромно потоптавшись на пороге, все же решила войти.
- Что-то случилось, Ая-тян?
Улыбка, которую он послал ей, могла бы сразить наповал даже самую искушенную красотку, но эта кроткая красавица только мило покраснела. Нда… похоже, что его чары на нее попросту не действуют, а жаль: иметь в списке своих побед такую вот принцессу было бы отнюдь не зазорно. Как там бывает в сказках? Любовные чары не действуют на тех, кто по-настоящему влюблен? Что ж, можно только позавидовать тому счастливчику, который завоевал ее сердце. Как только отыщет этого щенка – сразу же пожмет ему руку. Почему найдет? Да просто этот парень вздумал исчезнуть, а отказать такой девушке, да к тому же еще и верной было бы просто кощунством.
- Я поговорила с Наги и он… - девушка запнулась.
- Говори я слушаю, - непроизвольно мышцы Кудо напряглись, как перед дракой.
- Он не поедет.
- Почему?
- Я не могу сказать…
Еджи раздраженно затянулся. И вот так всегда. Сговорились они что ли?
* * *
Наги неуверенно сделал несколько шагов. Чем-то это ему напоминало игру в жмурки, вот только повязку с глаз снять не было никакой возможности. В последнее время он все реже находился в обществе незнакомца.… Почему? Возможно, он боялся, а возможно и потому, что слишком сильно привязался к этому человеку. Так странно, они знакомы чуть больше трех недель, еще и месяца нет, а Наги почти полностью зависит от него, даже Ая не помогает. Нет, это не странно это страшно…
- Наги, - нежный голос Аи как обычно ласкал слух, - ты сам себя мучаешь. Еджи-сан, действительно, хочет помочь. Это же лучший офтальмолог.
- Если я расскажу тебе, обещай, что он ничего не узнает? – если бы он мог видеть, то обязательно бы встретил ее сочувствующий взгляд с примесью недоумения. Наги, конечно же, она сохранит твою маленькую тайну, ведь это твоя тайна, да?
- Хорошо, - она не лжет, Ая вообще не любит и не умеет лгать.
- Я хочу остаться слепым навсегда, - он сжался, втянув голову в плечи, словно опасаясь, что его ударят за такие слова.
- ЧТО? – девушка пораженно ахнула.
- Тогда Кудо Еджи-сан всегда будет заботиться обо мне, он будет рядом, - еще сильнее вжав голову в плечи, пролепетал мальчик.
- Наги, это эгоизм, - нет-нет, не бойся, она не ударит, не обвинит, не оттолкнет, она просто осуждающе покачает головой, но этого ты тоже не увидишь.
- Пусть. Я хочу быть с ним рядом. Он… он нашел меня, отвел в больницу, заботился обо мне, привел тебя. Это… мне… я чувствую себя обязанным ему, мне неудобно, - румянец двумя бледно-розовыми пятнами окрасил выступающие скулы на худом лице.
- Наги… - она приобняла его и аккуратно усадила на кровать. – Ты мучаешь не только себя, но и его. Еджи-сан искренне заботится о тебе.
Ты же не маленький, но почему в тебе столько детской требовательности, что было с тобой в твоей прошлой жизни, до похищения? Как с тобой обращались? Почему ты лжешь, нам о том, что не помнишь? Ты же помнишь, ты все помнишь. Наги, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу тебя. Есть в тебе что-то, что так сильно напоминает мне Кена, вот только что? Взгляд пустых, но все еще таких несчастных глаз? Угловатое телосложение? Неуверенность в жизни? Страх доверия, потому что те, кому ты доверишься, могут предать? Кен и ты, Наги, вы так похожи… разве что возраст у вас разный. Два диких зверька в страшном мире людей…
- Я не хочу доставлять ему хлопоты, - ну вот, опять этот несчастный голос. Забудь ты об этой страшной интонации.
- Ты сам себе противоречишь, - девушка вновь сделала попытку переубедить своего подопечного, это неправильно, что он готов повесить на себя всех собак. – Еджи-сан всегда очень переживает, когда спрашивает о тебе. Почему ты, желая быть с ним рядом, продолжаешь говорить, что у тебя все в порядке.
Почему ты только все усложняешь? Ведь та ноша, что взвалил на свои плечи Кудо Еджи-сан и так практически непосильна. Ты же не можешь сам позаботиться о себе, и до моего появления, ему приходилось всегда быть рядом с тобой: мыть тебя, гулять с тобой, кормить. Перестань быть таким скрытным. Что у тебя на спросишь – все в порядке, пусть на самом деле у тебя урчит в животе от голода и болит голова, но для заботящегося о нем все хорошо, ничего не нужно, спасибо за беспокойство.
- Но есть же ты… - как наивно… как глупо… ты так и не понял, малыш.
- Я всего лишь помогаю, но зависишь ты от него… - она не лгала, просто заботилась о нем, не в праве требовать ничего в замен.
* * *
- Еджи-сан… - темноволосый подросток в несколько великоватом ему халате, явно с чужого плеча, чуть сильнее сжал ладонь сопровождающего его красавца-блондина, - там кто-то плачет… - тонкая ручка махнула в сторону густых деревьев.
Блондин вздрогнул, словно этот легкий жест, будучи неожиданным, оторвал его от каких-то своих мыслей, когда витаешь где угодно, но не на земле, размышляя о приземленных мечтаниях и действиях. Голубые глаза метнулись в направлении указанном рукой подростка, методично обшаривая кусты, ветки, толстенные стволы деревьев. Так, кажется, тонкая ладошка все же указывает на то широкое дерево, крону которого все равно не удастся просмотреть ни с дальнего расстояния, ни, тем более, в близи.
- Постой здесь…
В голосе у Кудо вдруг блеснул металл. Нет, Наги не мог этого увидеть, но яркий красочный образ. Такими обычно рисуют настоящих полицейских в детективах. Было что-то в этом голосе от собаки-ищейки, когда она из всего огромного клубка запахов вытягивает нужную ниточку и срывается с места, несясь по ней, как по хорошо протоптанной дороге.
Уже у самого ствола, который обхватить смогли бы только два человека, детектив увидел свисающую полу больничного халата и стройную ножку.
- Что-то случилось? – этот вопрос был задан без всякой иронии, но таким тоном, что не ответить на него было нельзя.
- Ничего… - сдавленно, словно стараясь не выдать того, что только что плакала, девушка (а уж поверьте чутью бывалого плейбоя это точно была девушка) сидевшая на одной из ветвей, все же сорвалась и судорожно вздохнула. Что же произошло? Так вздыхают только те, кто проплакал не переставая около часа.
- Что-то же случилось.… Просто так никто не плачет.
- А я плачу! – снова тот самый судорожный вздох. О нет, это что? Всхлип? О нет…
- Пожалуйста, только не плач… - Еджи, как и многие мужчины, совершенно терялся, когда в его присутствии плакали девушки. В таких страшных ситуациях, он просто не знал, куда деть руки, что делать, как успокоить. В конце концов, блондин терял терпение, раздражался (но не на них, а на себя) и срывал свое раздражение на плачущих, хотя следов ало бы и держать себя в руках.
Нет, так продолжаться не может, чего доброго он опять сорвется на ни в чем не повинной девушке, а потом еще неделю будет ходить, и материть себя последними словами. Нет, определенно, нужно просто взять себя в руки, а для этого надо видеть лицо той, что так надрывно плачет. Так, судя по положению ноги, девица не так уж и высоко. Правда, попытка всего одна, но что поделаешь.
- Ты сама спустишься, или мне тебя стащить?
Видимо, в его голосе позвучало что-то, что успокоило ее.
- Я… не могу, я зацепилась… - смущенно призналась она.
- Ну и что? Дерни хорошенько и все.
- Но это юбка… - уже прошептала девушка.
- Да какая разница. Слезай, а то я сам сюда не залезу.
Послышался треск разрываемой ткани, и к уже свесившейся ноге присоединилась вторая. Ого, да у девочки прекрасная фигурка!
- А вы меня поймаете? – она что думает он из вредности разожмет руки в последний момент?! Да за кого эта несчастная плакса его принимает?!
- Поймаю, будь уверена.
- Ладно… - незнакомка еще плакала, но, видимо, все же решила, что жесткий сук не слишком удобный насест.
Не дожидаясь ее дальнейших действий, Еджи схватил ее на щиколотку и резко дернул на себя. Коротко вскрикнув, девушка рухнула прямо ему на руки, даже не взвизгнув, правда еще сильнее расплакалась, мертвой хваткий вцепившись в блондина.
- Пожалуйста… заберите меня… я буду готовить… убирать… я все сделаю… только заберите… меня, - шептала она, захлебываясь слезами.
Такая забавная, в разорванной юбочке, в испачканном больничном халате, с двумя растрепанными косичками. Было в ней что-то забавное и испуганное. Какая-то свинья посмела напугать ее, да так, что она доверилась первому же, кто сдернул ее с дерева.
- Еджи-сан… - Наги неуверенно коснулся его плеча и это стало решающим аргументом, все равно и нужна кухарка и сиделка, чтобы было легче справляться с делами, как удачно, что стоило им только собраться уйти из этой больницы, как им на голову свалилась эта удача в лице заплаканной девчонки.
- Как тебя зовут? – нежно спросил он.
- Ая…
Эх, Кудо Еджи, назвался богадельней – пожинай плоды.
* * *
С тех пор, прошло уже три недели, и страшные воспоминание потонули в каждодневных заботах о практически беспомощном слепом подростке, который в упор не замечал того желания помочь ему со стороны своего «опекуна». Ая уже и не знала, что ей такого сделать, чтобы отношения между этими двумя перестали, наконец, топтаться на одном месте и перешли в другую стадию. И вроде бы все к этому и шло. Однажды, проходя утром мимо спальни Кудо, девушка не удержалась и заглянула. Открывшаяся ее взгляду картина сначала повергла девушку в шок, но она не могла не улыбнуться, глядя на то, как трогательно Наги уткнулся в плечо блондину. Но конечно, девушка не знала, что измученный постоянными ночными кошмарами, страхами, воспоминаниями о той боли, том унижении, что довелось пережить этому ребенку, тогда в плену, когда его не однократно насиловали. Когда, холодная ухмылка на лице дяди выворачивала на изнанку, когда страх становился настолько нестерпимым, настолько ужасающим, что все внутри замирало, оставляя одно-единственное желание: умереть. Ты кричал, ты умолял, ты подчинялся.…
- Я могу убить твоего никчемного братца, Наги… - нет, прошу только не Оми! Оми ни в чем не виноват!
Ая не знала, что Еджи знал об этих кошмарах, но его малейшая попытка успокоить пресекалась просто физической волной того страха, что не давал спать Наги по ночам. Мальчик боялся всего: рук Еджи, его прикосновений, его слов. Умом слепой понимал, что все, что хочет от него заботящийся о нем мужчина, это просто помочь, просто прогнать тот ужас, чья паутина коконом свернулась вокруг тебя, но ты все же боялся, держал его на расстоянии, просто потому, что так спокойнее, так легче, так… проще. Но это «проще» не стало панацеей, ведь ты все-таки пришел, пришел к нему ночью, пришел сам, на ощупь, вдоль стены, спотыкаясь на каждом шагу, ты все же пришел сам и аккуратно лег поверх одеяла. И страхи сразу рванулись от тебя в рассыпную, так брызгает в разные стороны тьма, когда зажигаешь свет; и ты прижался к этому свету, чтобы не думать о прошлом…
Ая этого не знала, но все же почувствовала, что между этими двумя за все время их короткого общения протянулось что-то вроде тонкой нити доверия, нити, которая никогда не оборвется и она не позволит ей оборваться.
* * *
Дверь резко распахнулась, выбив девушку из калейдоскопа воспоминаний. Ей одного взгляда на Еджи хватило, чтобы понять: и у красавцев-блондинов тоже бывают приступы раздражения. Все прекрасно было видно по несколько «задушенному» между зубами фильтру, скорее всего это была не первая сигарета, да к тому же с травкой, потому что глянув в расширенные зрачки хозяина квартиры Ая впервые за несколько недель испытала знакомое чувство панического страха… как… как тогда, когда Ран…
- Ая, детка, выйди, пожалуйста, - о Ками-сама, да он пьян!
- Еджи-сан, я не думаю, что…
- Я, кажется, сказал, чтобы ты вышла, - бросил он через плечо, этому тону девушка не могла не подчиниться.
«Прости, Наги», - прошептала она со вздохом, прежде чем дверь за ее спиной закрылась.
- Малыш, может все же хватит? – обманчиво мягко начал блондин, приближаясь к креслу подопечного.
- Я… мне правда ничего не нужно… - пролепетал ребенок, вжимаясь в спинку.
- Малыш, - пахнуло табаком и спиртным, но это отнюдь не было неприятно, запах сигарет имел приятный кофейный оттенок, а что касается выпивки, то Еджи никогда не пил дешевых подделок, только дорогостоящий виски, - ты меня уже порядком достал…
И тут губы блондина завладели ртом мальчика. Виски, табак, странный привкус шоколада… Искушение, которое невозможно перебороть.… Кудо должен был остановиться, но не смог бы сделать этого при всем своем желании, в голову ему ударили травка и выпитое. Он бы не смог остановиться, пока не почувствовал, что страх сковал Наги по рукам и ногам…
Это естественно, но… K’so! Ребенку наложили швы на… ну в общем кроме раскроенного черепа, сотрясения мозга, потери зрения и побоев, мальчик был еще и изнасилован.… За годы работы в полиции блондин повидал многое, но, сдав значок и получив удостоверение частного детектива, как-то размяк, расслабился и… как гром среди ясного неба! Почему-то Кудо сам испугался, испугался до такой степени, что вдруг почувствовал себя… грязным. Как он мог, вот так просто взять и… да он еще хуже тек, кто.… Даже думать об этом противно!..
- Прости, малыш…
Наги вздрогнул и… обнял его, доверчиво прижавшись к своему опекуну…
* * *
- Кто вы? – испуганный голос и стеклянный каштановый взгляд еще по старой привычке забегал по стенам.
Мальчик сидел на кровати. Бледный, хрупкий, ранимый, беззащитный.… Что-то похолодело внутри у Еджи. Малыш, он же совсем еще мальчик. Сколько ему? Десять? Тринадцать лет? Нет, скорее всего, только десять.… Да какая скотина.… У какой мрази поднялась рука на этого ребенка.
- Пожалуйста, скажите… Кто здесь?.. – страх… мальчик боялся. Кого ты боишься, малыш? Кто же сделал это с тобой?
- Здравствуй… - Еджи старался придать своему голосу как можно больше мягкости. Все желание не обидеть, он вкладывал в голос.
- Кто это? – вздрогнув всем телом, мальчик забился в угол кровати, его пальцы судорожно комкали простыню.
- Можешь называть меня Еджи – я буду присматривать за тобой, - это не была ложь, Еджи действительно решил взять на себя заботу о нем.
Слепой мальчик молчал. Детектив сделал шаг в сторону кровати. Шорох насторожил ребенка. О Господи.… Кто же так напугал тебя, малыш? Ты же всего боишься.… Так хочется коснуться твоей темноволосой головки, хочется успокоить. Да, это страх. Еджи боялся, боялся напугать его еще сильнее.
- Как тебя зовут, малыш? – мягче, мягче голос, плейбой, он же боится тебя!
- Наги… - пауза была долгой, настолько долгой, что Кудо уж было решил, что подопечный, которого все в больнице называли его младшим братом, так и останется закрытым, спрятавшимся от всего мира, в своей прочной раковине, но все же ребенок заговорил, заговорил с ним…
- Рад знакомству, Наги… - и Еджи все же положил свою ладонь на голову подростка. Тот сперва напрягся, но вскоре плечи расслабились, и тот доверчиво прижался к блондину.
* * *
- Доволен? – Такано-сама вперил взгляд в племянника. – Ты просто неудачник, Ран. Ты просто несдержанный неудачник!
Удар. Еще удар. Старик своей тяжелой рукой, упиваясь своей силой, хлестал Рана по щекам. Да, ему всегда нравилось мучить, он любил, когда его бояться.
Аловолосый терпел. Это привычка. Да, это привычка. Самурай привык терпеть побои, но только те, что отвешивал ему дядя, потому что знал: пока ему со стариком не справиться. Но еще придет его время, он еще отомстит и сам, своими собственными руками, придушит этого старого психа. Скорей бы… скорей бы.
- Ты несдержанный, похотливый самец! Ты только и можешь думать о том, как затащить собственную сестру в постель.
- Почему Кен смог это сделать, а мне нельзя? – и кто из вас двоих еще сумасшедший, Ран? Кто, скажи мне?
- Да потому, что Кен мой внук! – пена выступила в уголках губ Такано-сама, в правом глазу лопнул сосудик и бело-голубой белок налился кровью.
- Вы же ненавидите его… - холодность, холодное бешенство против яростного бешенства способного убить…
- Ненавижу? – это слово озадачило старика. – Нет, я не ненавижу Кена.… Кен слишком похож на своего отца.… Нет, Кен прекрасен, его тело совершенно. Он сокровище, он сокровище без изъяна, которое нужно хранить и лелеять…
- Но он с изъяном… - ты же издеваешься над сумасшедшим, Ран. Неужели тебе не страшно?
- Нет! – ярость ударила с новой силой. – Не смей так говорить о моем сыне! Он идеален! Кен идеален!
Удар. Еще удар. Трость с витым набалдашником, стоявшая у кресла с хрустом впилась в руку. В правую руку.… Боль вспышкой взорвала сознание и только одна мысль забилась в голове: «Он сломал мне руку.… Я убью тебя за это…» Град ударов. Острая ненависть.… Злость и слабость.…
Злиться на сумасшедшего не стоит, Ран. Ты разве не видишь этого безумного взгляда? Его глаза с расширенными зрачками смотрят и не видят. Такано-сама где-то в своем мире, где его любимый сын, убитый его же собственной рукой, сливается в один образ с Кеном. Кен, на свою беду так похожий на отца, становится тому заменой.… Старик уже давно сошел с ума, Ран. Ты разве не знал? Разве ты не видел?..
- Кен… сынок… - тихо шепчет Такано-сама, баюкая на руках фотографию, где каштанововолосый мужчина улыбается, обнимая красивую девушку с ребенком на руках. Женщину старик тоже убил… задушил своими руками. Кен принадлежит только ему.… На фотографии красным крестом перечеркнуты ребенок и девушка.… А тот кто остался… Отец Кена, но не сам Кен…
Конец шестой главы.
Продолжение следует…
@темы: Творчество, Фанфики